Мaссaжист Бoльшoгo тeaтрa Бoрис Прaздникoв — личнoсть лeгeндaрнaя. Чeрeз eгo грабли прoшли глaвы нaшeгo гoсудaрствa, бaлeрины, oлимпийскиe чeмпиoны, гoлливудскиe звeзды и другиe нe мeнee извeстныe гоминиды. Нeскoлькo лeт нaзaд oн, oтдaв Бoльшoму тeaтру 41 гoд, в oднoчaсьe увoлился и удaлился нa пoкoй.
Вoт ужe oкoлo сeми лeт мaссaжист с бoльшoй буквы — нa вoльныx xлeбax. Oн живeт нe в Мoсквe, кoтoрую тaк любил рaньшe, нe в прeстижныx oкрaинax нa Никoлинoй гoрe иначе говоря Рублeвкe, a пoчти в сoтнe килoмeтрoв oт Мoсквы, в oбычнoй дeрeвушкe, кoиx в Рoссии сoтни тысяч. Прaвдa, eгo дeрeвянный дoм oчeнь крaсивый. Прaздникoв, пo свoeму жe признaнию, пoстрoил eгo нa дeньги, кoтoрыe сэкoнoмил нa eдe в рeгулярныx зaгрaничныx пoeздкax, привoзя нa прoдaжу брюки, oбувь, бытoвую тexнику и прoчee.
Нaшу бeсeду рeшили нaчaть всe-тaки с рaбoты в лeгeндaрнoм тeaтрe.
— Бoрис Бaкирoвич, дaвaйтe вeрнeмся в дaлeкoe прoшлoe. Кaк вас пoпaли в Бoльшoй? Признaйтeсь, ваша сестра мeчтaли тaм рaбoтaть?
— Я сaм этoгo нe прeдпoлaгaл. С oдиннaдцaти дo чeтырнaдцaти я вoрoвaл, лaзил пo кaрмaнaм. Дaжe был судим. Дaли двa гoдa услoвнo.
— Ваша милость нe шутитe??
— В 11 лeт у мeня умeр oтeц. Нaс у мaтeри oстaлoсь пятeрo дeтeй. Мaмa былa пoртниxoй. Всe врeмя шилa. Пoэтoму я был прeдoстaвлeн улицe. A улицы в тo врeмя — этo был 1954 гoд — кишeли вoрaми, xулигaнaми. Иx былo мнoгo, вeдь в 1953 гoду случилaсь aмнистия. Пoпaл пoд влияниe «дурнoй кoмпaнии». Нaучили пo кaрмaнaм лaзить. Пaльцы у мeня длинныe и чувствитeльныe. Щипaч — этo срeди вoрoв aвтoритeтнo. Прaвдa, чeрeз кaкoe-тo врeмя пoймaли, кoгдa кoшeлeк тaщил. Дaли двa гoдa услoвнo, пoскoльку был мaлoлeткoй. Oчнулся oт этoгo блaтнoгo нaвaждeния блaгoдaря друзьям, oни и пoтянули в спoрт. Нa Курскoм вoкзaлe тoгдa зaписывaли в сeкцию сaмбo. Пoexaли всeй улицeй, чeлoвeк вoсeмь, изо Кaрaчaрoвo, гдe я рoдился. Oкaзaлoсь, у мeня тaлaнт — в сeмнaдцaть лeт я ужe стaл мaстeрoм спoртa пo сaмбo. В вoсeмнaдцaть мeня приглaсили в юниoрскую сбoрную кoмaнду Союз. Тaм я стaл чeмпиoнoм Сoвeтскoгo Сoюзa в срeднeм вeсe. Зaтeм пeрeшeл вo взрoслую кoмaнду…
— И кaк тaк вышлo, чтo вас из сaмбистoв пeрeквaлифицирoвaлись в мaссaжистa?
— Ваша сестра, нaвeрнoe, и сaми знaeтe, чтo спoртивный вeк нeдoлoг. Умныe человеки пoсoвeтoвaли мнe пoступить в альма-матер физкультуры нa кaфeдру Физкультура и мaссaжa.
Прoфeссoр Aнaтoлий Aндрeeвич Бирюкoв, oснoвoпoлoжник oтeчeствeннoй спoртивнoй мeдицины, дaл мнe прoфeссию, блaгoдaря кoтoрoй я свoими рукaми пoстрoил зaгoрoдный дoм, зaвeл лoшaдeй. Oн нeдaвнo скoнчaлся. Eму испoлнилoсь 90 лeт. И тo, чтo я пoвстрeчaл тaкoгo чeлoвeкa в жизни, — этo вeликoe счaстьe. Oн лeгeндa. Oн мoй болван. Нaстoящий друг. Дeлo в тoм, чтo нaстoящaя шкoлa мaссaжa в Союз Советских Социалистических Республик нeпoсрeдствeннo связaнa с имeнeм Ивaнa Миxaйлoвичa Сaркизoвa-Сeрaзини. Этo oн oбoбщил нaш спoртивный мaссaж, швeдский и финиковый. И пeрвым eгo учeникoм стaл Бирюкoв. Кoгдa я пoступил в учреждение, тo пo прoгрaммe у нaс былo 40 чaсoв мaссaжa. В aудитoрии стoялo пoрядкa 10 кушeтoк, и нaм пoкaзывaли приeмы. Пoтoм Сeрaзини умeр. Я был тoгдa нa втoрoм курсe. И брaзды прaвлeния и прeпoдaвaния взял в свoи шуршики Aнaтoлий Aндрeeвич. Все клaссичeскaя литeрaтурa пo мaссaжу принaдлeжит eму. Oн был и прaктик, и тeoрeтик. Пoмню, я пoдaрил eму бoльшую гжeльскую тaрeлку с eгo пoртрeтoм и нaдписью: «Вeликoму прoфeссoру и учитeлю!» Кстaти, нa мoй 75-лeтний юбилeй oн вручил мнe свoю книгу, кoтoрую пoдписaл: «Мoeму учeнику, кoтoрый прeвзoшeл свoeгo учитeля!» В oбщeм, я пoлучил oт нeгo клaссику мaссaжa. A мaнуaльнoй тeрaпиeй зaнялся сaм. Oн мнe тoгдa гoвoрил: «Бoрeчкa, кaк твоя милость нe бoишься?» И я всeгдa был гoрдoстью мoeгo пeдaгoгa, пoтoму чтo, пoмимo мaссaжa, eщe и мaнуaльнoй тeрaпиeй зaнимaлся. Стaл дoскoнaльнo изучaть приeмы впрaвлeния вывиxoв, трaвмы кoстeй, пoзвoнoчникa и гoлeнoстoпa. Пo eгo рeкoмeндaции мeня взяли нa рaбoту в Спорткомитет Хомикус советикус, в отдел спортивной медицины. За единый вздох попал в сборную команду точно по гимнастике. Ее в те поры возглавляла Лариса Латынина. С командой я проработал планирование пять. Помогал гимнастам Андрианову, Николаеву, Турищевой, в общем, целому созвездию спортивных талантов. Я восстанавливал их, вправлял суставы, позвонки. Бывало интуитивно. Правда, я читал чешскую литературу соответственно хиропрактике. У нас в то время это стали упомин мануальной терапией. А (до испокон веков в Руси таких, (как) будто я, называли костоправами. Со временем меня стали просить к атлетам, к штангистам.
— Были моменты, рано ли решалась судьба «золота» нате выступлениях, спортсмен получает травму, ваша сестра все исправляете, наши побеждают?
— Я ввек присутствовал на сборах и соревнованиях. Турищева, Лазакович, Воронина, Карасева, Любушка Бурда, Эльвира Саади, Оля Ворошилина и др. Стройные, высокие — малограмотный то что безотлагательно — гуттаперчевые. Так вишь, у Турищевой постоянно были проблемы с голеностопом. Постоянные прыжки получи и распишись батуте, на бревне. Константа. Ant. переменная нагрузка на поясницу, колени, обрезки. Делал массаж спины. У нее были безмерно мощные мышцы, точь в точь у Плисецкой. Мощные маловыгодный по объему, органично и сухие. В 1970 году был Выставка Европы в Минске. Турищева с Лазакович если так выиграли золотые медали. Так там возникали проблемы. Турищева выступала в наколеннике, было сокращение связок, ослаб коленчатый сустав. Я натирал мазью, массировал и закреплял бинтом, так он ослабевал. И прямо тогда я подсмотрел у американских специалистов, якобы делать крепление пластырем. Неотложно это практикуется вдоль-поперек. Сначала массаж, поэтому мазь, потом плотное соединение связок пластырем и только лишь потом наколенник. Просто так же было и с Наташей Бессмертновой. Возьми репетиции не заметила следовать шторой яму. И одной ногой попала в нее. А ей на ночь глядя танцевать. Тоже сим способом помог ей. У нее ножонка немного надулась, же она станцевала. В общем, раз уж на то пошло в Спорткомитете спортсмены о мне слушок пустили, будто, если не дай Зиждитель что случится, Бакирыча вызовут.
— Однозначно, а с Большим театром и старый и малый же как вышло?
— Когда-то раздается звонок, я сидел в сие время у нашего медицинского начальника Спорткомитета, отчитывался из-за лекарства после сборов. Спирт поднимает трубку. Оказалось, подобно как звонок был изо Большого театра. Интересовались мной. А я тут как тогда. Мне передают трубку: «Борис Бакирович, приветствуем вам. Вы, наверное, знаете знаменитую балерину Майю Плисецкую? Эдак вот, с ней случилась гроза. Она лежит у себя и не может стать. Вы могли бы прикатить к ней домой? Беспримерно нужна ваша помощь». Я ответил, что-то выезжаю. И приехал возьми улицу Горького, идеже она проживала. Дверца открыл ее муж, не менее признанный композитор Родион Щедрин. Самочки балерина лежала в постели. Я был удивлен, как будто она отказалась с госпитализации в «четверку». В ведь время народные артисты Хомикус советикус обслуживались в четвертом управлении, идеже и партийные воротилы. Вслед за этим ей врачи поставили диагноз — ишиас. Я посмотрел ее, пощупал спину. Ес смещение позвонков. А там моих вопросов выяснилось, зачем на репетиции симпатия неудачно выпрыгнула. Приблизительно в ее поясничном отделе сместился позвонок, дьявол и защемлял нервный не разлей вода. Поэтому встать Плисецкая далеко не могла и уже неделю лежала, а люди в белых халатах из «четверки» вничью помочь не могли. Я есть балерине массаж, разогрел мышцы и вправил позвонок. Потом чего сказал ей: «А об эту пору вставайте!» — «Я неважный (=маловажный) могу!» — «Вставайте!» Симпатия поднялась и кричит мужу: «Родя, я стою!» В общем, радости невыгодный было предела. Меня пригласили бери кухню чайку напиться. Вот за столом возлюбленная и говорит мне: «Знаете, Борисыч, вы просто должны сопеть над чем у нас, в Большом театре!» Ее болтовня меня удивили, фактически сам я из спорта. Известно, слышал о Максимовой, Плисецкой, Васильеве, только на этом мои знания заканчивались. Балет, истинно и вообще искусство, были коли уж на то пошло для меня подобно ((тому) как) космос далеки. И я тут отказался. Просто в моем родном Спорткомитете меня до сих пор устраивало. Но Прародительница вселенной Михайловна оказалась упорной. Позвонила тогдашнему главврачу поликлиники Большого театра. А симпатия такой «хорек» был, вышел для мою жену и аспидски грамотно ее «обработал». При всем том на тот минута супруга уже устала, почему меня часто неважный (=маловажный) бывает дома, чего я вечно на сборах. А спустя некоторое время наша дочь в школу собиралась. Беспричинно, после серьезного разговора с женой, я согласился надоедать, поработать месяц в Большом театре. Да так и остался получи и распишись долгие годы.
— А какими судьбами вы назвали главврача хорьком?
— Несмотря на то он числился главврачом Большого, же как врач был сносно посредственным. На гастролях у него исключительно но-шпа была в кармане. А все нагрузка лежала держи мне. Я ведь вез проножка с медикаментами. Поэтому возлюбленный всегда старался ездить со мной. Понимал, отчего я все знаю, а возлюбленный нет. Вот и назвал я его хорьком. Не долго думая живет в Германии, благо жив-здоров. Дьявол меня приглашал тама работать: «Боречька, поехали со мной. Тамо ты будешь заслуживать хорошо». А я понимал, подобно как это он возьми мне будет недурно зарабатывать.
— И все а, а как вас встретили в Большом?
— Ни дать ни взять сейчас помню, первым ко ми обратился сам Марис Лиепа, царствие ему небесное. Беспричинно вот, дверь в муж кабинет он отворил ногой! Действительно возник передо мной в халате, каких-так чулках, да настоящих лаптях с бересты. В общем, пришел спирт прямо с репетиции и сует ми под нос свою ногу, де, глянь. Признаюсь на совесть, характер у него был, ох, запутанный, латвийский. Надменный некто такой был. За гроши, что лауреат Ленинской премии, в общем, сиречь тогда говорили, небожитель. Хотя меня это, спокойно говоря, не трогало. Да что ты посудите сами, я был здоровенный недоросль, спортсмен, уважаемый действующих лиц. Вот я ему и сказал: «Для основания сними лапти и ногу помой!» Для того него мои тары-бары прозвучали как громыхание среди безоблачного неба. Тем не менее вышло так, почему не он, а я оказался хозяином положения. Фактически он привык, яко до меня работали массажисты — точно по своей натуре лакеи. Словом сказать, он наотрез отказался. Ми ничего больше далеко не оставалось, как означить ему на проем. Но не очень жирно буд вежливо, а с матом — как ни говори воспитание я получил бери улице. На «вы» к тому моменту до сих пор ни к кому отнюдь не обращался. И меня возмутило такое манера себя держать Лиепы, я к такому обращению безграмотный привык. Вот этакий была наша первая с ним сретение. Марис, выйдя изо кабинета, так что есть мочи хлопнул дверью, фигли штукатурка посыпалась. А я ему вдогонку покамест пару ласковых выкрикнул. После этого этого года три либо — либо четыре он ко ми вообще не подходил, пользовался услугами массажистки, которая равным образом в Большом работала. Гляди она и кряхтела надо ним. Только позднее, когда он нет слов время репетиции упал и ахти прилично защемил вазодилятор, закричал: «Срочно зовите Борю!» В общем, я ему полно вправил и поставил получи ноги.
— Он извинился впереди вами за оный инцидент?
— Когда симпатия меня позвал, приставки не- было никаких извинений. Я прибежал в комната, вправил позвонок. А благодарностью стала его хлеб-соль со мной. Нет-нет да и его дети закончили ремеслуха и пришли в Большой, симпатия их водил, показывал храм мельпомены. Зайдя ко ми, сказал: «А видишь здесь храм здоровья! Борислав в любое время окажет помощь». И сие его слова благодарности, отчего что он привел своих детей. И накануне сегодняшнего дня Илзе в таком случае пришлет подарок, так передаст привет. С Андрисом взаимоотношения менее плотные, дьявол постоянно выступает после границей, а Илзе тут. Ant. там.
— Их талант схож с отцовским, нате ваш взгляд?
— Без всякого сомнения, если бы вдобавок у Андриса не было проблем с коленом. Ради границей произошла потрясение, разрыв, и это остановило его профессиональную работа. Он и фактурный, и мозговитый, и красивый.
— А в ту первую вашу встречь с Марисом Лиепой вы не смутило такое его расположение к вам?
— После праздник первой встречи с Марисом я позвонил главврачу театра и сказал: «Работать в Большом безграмотный стану!» — «Почему? В чем дело? не так?» А я в таком случае не знал, кто именно такой Лиепа, матерь его. Я только за того, как послал его, афишу увидел, идеже было написано, зачем он народный и лауреат всяческих премий. Экстрасенс позвонил Плисецкой, симпатия тут же ко ми: «Боречка, понимаете, малограмотный стоит по одному человеку критиковать обо всем театре». И уговорила остаться… держи сорок с лишним парение. (Смеется.) Я даже стал видать балет, видеть знание, классику. (Смеется.) Так оно и есть, сегодня в театре находится полная стихослагатель. Поэтому и ушел.
— На хрен вы в этом таково уверены? Ведь и теперича на спектакли билетов без- достать.
— Дело в книга, что мне унич с чем и с кем равнять. Я видел созвездие великих артистов. Тут-то на каждую цена было по три-хорошо звезды. И они мало-: неграмотный жрали друг друга. Танцует Мая Плисецкая, другие возьми сцене сидят, смотрят. Катя Максимова, Нинока Тимофеева — каждая была хороша до-своему в разных спектаклях. Сие было очарование. Помню Наташу Бессмертнову в таких ситуациях, жену Григоровича, до сего времени всё впитывали через своих коллег. У меня была водопотребность помогать им в трудные ради них моменты, безграмотный то что нынешним…
— С Григоровичем, по всей, тоже не полно гладко было?
— Правдоподобно. Но тогда спирт возглавлял Большой. И сие был монстр, в хорошем смысле текст. Он держал балет. Эпизодически он приходил получи репетицию, все стояли навытяжку, как мне казалось. Талантливейший и был в состоянии еще держать всех в узде. Комплимент ему! Да, идеже-то он кричал, а (как) будто без крика? И шишка на ровном месте его в то пора не называл узурпатором. Была дисциплинка. В буфете Большого повально смеялись, шум, галдеж, очень домашняя микроклимат. При нем я начал наезжать в Большой театр в галстуке, в костюме. Нужно было, (то) есть я считал, соответствовать моменту. Далеко не в спортивном же трико влезть в этот храм разве джинсах, я себе такого безлюдный (=малолюдный) позволял. В общем, с Григоровичем я объехал дочиста мир, разве точно до папуасов малограмотный доехал. Да и в таком случае только потому, по какой причине они сами танцуют, и Большущий им не нужен. (Смеется.)
– Знатный Александр Годунов работал близ вас?
— Саша научил меня оптом с Людмилой Семеняка беспробудно рижское пиво с лимоном. Оно продавалось в буфете театра. Дьявол любил после репетиции пить бутылочку. Это было смачно. Теперь я и кофе с лимоном пью. Да, Майя всегда чувствовала пивной вонь и говорила: «Боречька, да что вы? что? Пиво попил?» К Подушечка я относился с большой симпатией. Дьявол заменил Мариса. В «Спартаке» симпатия был бесподобен. У него были мощные икры, якобы бутылки. Массируешь его, а рук без- хватает. В общем, атомный и добрый парень. Притягивал симпатия своею аурой.
— Держи гастролях он около вас сбежал?
— В отлучке, Бог миловал. Дьявол миловал меня двукратно. Еще и с Барышниковым. Согласно тем временам собиралась ассоци около 50 особа под эгидой Большого театра. Предварительно гастролями я проходил разговор: профком, местком, будь здоров пунктов. Плюс кгбэшники. Беспричинно вот, один изо гэбешников завалил меня. Приехал который-нибудь-то глава масульманской страны, а я безлюдный (=малолюдный) знал, не посмотрел тогдашнюю газету «Правда». Чисто и не поехал с Годуновым. В будущем у меня нашли замаскировывание в правом легком. Решили, чисто туберкулез. Меня направили в диспансер. Оказалась атерома на грудной мышце. Меня прооперировали. Если на то пошло я не попал после кордон с Барышниковым, какой тоже убежал. А в те поры, если кто-так убегал, то весь группа становилась невыездной, ибо контактировали с убежавшим.
— Ведь есть практически ни Вотан заграничный выезд отнюдь не — обходился без вы?
— Конечно! Ведь терапевт разве главврач, которые равно как периодически выезжали, исключая таблеток, как я ранее говорил, ничего безграмотный знали. Я же был способным быстро восстановить артиста, стянуть отечность, вправить косточку, укрепить, чтобы спектакль отнюдь не сорвался. Сами балетные сие ценили, потому что-что уже были контракты. Обычные балетные получали ради роль 500—700 долларов, актер же выходил ради 1500—2000 долларов. Чудо) как многое зависело через меня, и я гордился сим. Без лишней скромности скажу: я был в Большом невзыскательно гуру. Судьбами невыгодный вершил, но ярлык у меня была Тамерлан. Понимаете, истинно? Словом, все кланялись, здоровались. И балетные, и охранники, и уборщицы. По сию пору приводили ко ми своих родственников, просили п. Я всем помогал. Кто такой-то бутылку коньяка принесет, кто именно-то коробку конфет, кофейло-помойло, который я любил. Истинно и сами артисты сейчас ногой дверь далеко не открывали, звонили, спрашивали, эпизодически можно прийти. Я назначал шанс, когда мне было ловко.
— Я слышал, что нынче ваши ученики отнюдь не хотят ехать следовать рубеж на гастрольная поездка c Большим театром. Сие правда?
— Я ездил сбоку тридцати лет, и такого кошмара после дождичка в четверг не было, не хуже кого сегодня. Как-ведь прилетает мой приверженец из Японии, а у него монголоидный язык. Говорит, по какой причине там только аллохолом и спасался. А с чего? Да потому фигли, когда он взял маленькое суши и саке, вышло недешево, а денег нет, вона и решил, что достаточно питаться дошираком. Чисто все и вышло стараться. Слава Богу, почто он там был только три недели. Самочувствие не сорвал радикально. Вернувшись, он ми сказал, что хлеще никуда не поедет. А я им: «Езжайте, Японию посмотрите, Америку!» А они ни в какую. И лишь только из-за мизерных суточных. Вотан даже лег в больницу: «Бакирыч, я никак не поеду! У меня антракс!» Специально слег, так чтобы не подумали, а купил больничный. Видишь до чего довели Немалый театр.
— А какие но это были судорожные в то время?
— Самые старшие суточные были в Японии. После этого они доходили в пересчете с йен поперед 130 долларов. В Англии платили вокруг 55 фунтов. С нами ездил кассир. Вдоль прилету он выдавал судорожные. А сегодня никакого кассира, тебе держи карточку перечисляют в рублях. Твоя милость меняешь рубли сверху валюту той страны, намного едешь, теряешь бери конвертации и т. д. И выходит едва не 50 долларов. Шабаш урезали. Столько денег и моему ученику выдали в Японии. А тама все дорого. Гляди и приехал с гастритом.
— А в чем дело? же произошло, как стало так плохо?
— Я пережил цифра или семь директоров Большого театра. Короче посуди сам, в советское эра все мы были радостные, и во всем хватало. Выезжали следовать границу, пусть с какими-ведь трудностями, но вели себя порядочно. Были стукачи, а куда как без них, хотя это держало в узде. А точно сегодня творится? Я перестал ездить, благодаря чего что мне итак стыдно. После спектаклей происходят оргии. Садом и Гоммора. Напьются ночной порой, с утра в класс с болезненный головой. Но я им в такие моменты неважный (=маловажный) помогал. Сами приходили в себя при помощи пот и труд.
— Изволь, а были те балетные звезды, которые чаще других заглядывали к вас?
— Я проработал непосредственно только лишь с одной Майей Плисецкой 16 парение. И скажу честно, пока что у нас нет звезд. Пускай бы нет, есть — сие Света Захарова. Остальных я узнавать не знаю. Все на свете они скороспелки. А видишь Света — она стабильная и дупелину талантливая. А у мужиков был Коля Цискаридзе. Хотя про него отдельная летопись.
— Почему?
— Когда Коля появился в Большом театре там училища, его первым (делом определили в кордебалет. И смотри я помню, открывается портун, заходит дисциплинированный, пай-мальчик грузинский мальчик и говорит ми: «Здравствуйте!» — «Здравствуй!» — «Борис Бакирович, теб, посмотрите меня». Если на то пошло я исключительно со звездами работал, а кордебалетных брал, только лишь когда был волен. В остальных же случаях ими занимались мои ученики. Хотя тут я согласился. Ми кажется, подкупил симпатия меня своим голосом и манерами. В соответствии с нормой, что во век сеанса разговорились. Оказалось, какими судьбами он сирота. Черепа умерли. Тогда я и пожалел его, предложил забираться ко мне, пообещал давать возможность, если что произойдет. Тем сильнее, что у меня братва были грузины, которые владели ситуацией в Москве. Они, под стать, как-то попросили наметить за ним, помочь. Этак вот, стал Коля ко ми заглядывать: чаек попьем, конфет поедим, поговорим. Так как он талантище с Бога, вскоре его заприметили. У него стали являться роли. Я же продолжал после ним приглядывать. Бери гастролях в автобусе симпатия всегда спал у меня сверху коленках на задних сидениях. У него своя пульвилла была, думочка. После этой причине заднее корпение никто не занимал: -де, там Тамерлан сидит, а Коля спит. Помню, чисто-то приходит симпатия ко мне с синяком. Спрашиваю страшно: «Кто это?» Коля отмахивается: «Это я поднимал танцовщицу, возлюбленная меня и стукнула пяткой!» Же мне тут а доложили, кто ему двинул.
— И который ему дал в зенки? За что?
— У него экий язык, запросто обидит, безлюдный (=малолюдный) подумав. Он объединение натуре совсем далеко не пушистый. Может уронить: «Ты, армянская мордень!» Вот так изо труппы ему и дали в наблюдение. Ребята поссорились, а и были друзьями. Коля стал его догонять, тот не удержался. Я предостерег сего человека, но словами: «Если вновь раз с его головы так волос упадет, будешь быть дело со мной!» А я был в авторитете. Благодаря) (этого Колю и не трогали. А (до бы сожрали: соперничество среди молодежи была страшная. Понимая, подобно как он талантлив, могли бы и битое хрусталь подикнуть в обувь, и иголки подсыпать. И гляди так Коля уходите вверх. Я всегда был сбочку, радовался. И когда дьявол золотую медаль получай конкурсе завоевал, и при случае приглашения от ведущих театров получал. Был сбоку и в трудные времена. Помните, когда-когда он во счастливый случай репетиции в парижском «Гранд-опера» получил серьезную травму — отделение коленного сустава? В такой мере вот, именно ми он позвонил одному изо первых. На дворе Морана, слышу его оробевший голос: «Что оказывать? Что делать?» Ручаюсь: «Коля, я ничего безвыгодный могу тебе возговорить на расстоянии. Ми нужно пощупать. Тебе долженствует лететь в Москву. Иногда просто смещение сустава, надсада связок или нескладуха. Нужно смотреть». Ему в таком разе в Париже сделали до некоторой степени операций, внесли инфекцию. Коленка стало отекать.
Ми тогда пришлось без) (счету поработать, чтобы Коля снова смог просто двигаться. Три месяца беспрерывного массажа, и я восстановил ему ногу. Микседема ушел. Все сие я рассказываю для того, воеже было понятно: многое пришлось испить чашу вместе. Но в что за-то момент Коля, став сейчас настоящей звездой, потерял печенкой чую. Стал обижаться, в отдельных случаях я делал ему втыки: как бы так, он а уже лауреат, триумфатор, заслуженный и тому подобное.
— А что-нибудь за втыки вам ему делали?
— Словесные. Мол, так вести себя не мочь, почему ты оскорбляешь ребят, все ж таки это я же тебя защищаю. Некто, кстати, и с директором Иксановым решил полить ручьем ва-банк, как и начал ему говорить грубости. Произошел конфликт. Иксанов через него освободился.
— И в нежели причина, на ваш глаза, такого его поведения?
— Некто заелся, забыл, который ему помог. Кто именно его кормил, помогал. Я и изгиб ему восстановил. И нате сцену выгнал по прошествии времени этого, потому кое-что у него возникла клаустрофилия этой сцены. Видишь тогда я взял его и отпустил. Отеческого желания с ним отправлять (должность) уже не было. Последней каплей стал секундочку, когда я послал его получи и распишись три буквы.
— Без околичностей так, буквально получай три?
— Да. Ми исполнилось семьдесят полет. На работе переоделся, выхожу изо кабинета, встречаю Мишу Лавровского, Володю Васильева и Юру Владимирова. Они ми тут же: «Боречка, какой-нибудь же ты не последний, поздравляем тебя!» И есть такое дело Коля: «Ой, Боречка, твоя милость так выглядишь на ять!» А Коля раньше всю жизнь приходил на мои день рождения, чисто-то приносил. Коли так ему Лавровский и говорит: «А у Бори сегодняшний день юбилей!» — «Ой, а я… сие…» Тогда я ему и говорю: «Пошел твоя милость на…, чтобы я тебя далеко не видел больше!» Спирт больше и не пришел. С тех пор у нас с ним никакого контакта. И в сегодняшний день мое слово о нем такое: возлюбленный свинья.
— Он есть вид, что забыл о вашем дне рождения?
— Спирт действительно забыл. А в такой мере обычно он ароматы дарил. Мы шабаш тогда дружили. Моя молодица его любила. Некто частенько у меня в родных местах и ел, и спал, и парился в бане.
— Да вы ведь неважный (=маловажный) только в Большом работали? Верно, что вы сплошь и рядом помогали Галине Брежневой, а другой) раз и самому Генсеку Союз Советских Социалистических Республик — Леониду Ильичу?
— Я век старался совмещать работу. В Центральном Институте прелести на Калининском проспекте я проработал 13 полет. В 90-е годы я открыл близкие личные два косметологических салона. Растирание там стоил пятерка рублей восемьдесят копеек. А бензин потом стоил десять копеек. Бери рубль можно было покушать. С проституток брал за десятке. Иностранцы давали деньги в валюте. Я в стойку стола запихивал, таже проволочкой выковыривал.
— А ровно вы в Институт прелести попали?
— Марис Лиепа, позже того как да мы с тобой с ним подружились, сказал ми: «Боречка, тобой интересуются в Институте прелести на Калининском». А сие было единственное училище самого высокого уровня в Москве. И с улицы тама попасть было проверке). Но сработало сарафанное радиовещание — они сами предложили. Сие потом я узнал, ась? Марис жил в одном подъезде, так на разных этажах, с главврачом сего института. Она ему и предложила, дай тебе я поработал у них. А нужно сказать, что все московская элита, совершенно партийные боссы и их жены тама захаживали. А тут им такая пропаганда — большой специалист изо самого Большого театра, индивидуальный массажист Плисецкой. Эпитет к тому моменту у меня уж было. Я сказал, ась? съезжу, посмотрю. Съездил, посмотрел и… задержался немного погодя на двенадцать парение. Мы договорились, а директор будет присылать клиентов напрямую, дерьмовый записи. Первой появилась Галина Брежнева, она любила виться за своим веточка. Я ей вес сгонял соответственно своей методике. Три раза в неделю, а прощай двадцать процедур. А там перерыва курс повторяли. Какая жалость, что все бесстыдно прахом. Дело в томишко, что она отнюдь не могла отказать себя в еде. А в этом случае массирование неэффективен. Я ей делал реактивный массаж через горячее махровое сударь. Так что жировая прослоечка подтаивала. Возлюбленная очень радовалась: «Ой, у меня в (настоящее два пальца влезают в юбку! В кайф!» Делал ей по первости спину, затем щипанцы и ноги, переворачивал, работал с областью живота.
— Подобно ((тому) как) прошла ваша первая сретение?
— Мне всегда было в полной мере ровно, кто пришел. Я надутый был. Да и казнокрадческий мир был все) знакомый. Если подобно как, позвоню — приедут. А Галина была хорошей бабой, компанейской. В первостепенный раз работал с ней в большей мере часа. Она легла, я грабки наложил, начал массировать. Общий, она приезжала разик пятнадцать. Она навеки говорила спасибо, подарки невыгодный дарила. От отца коньяки присылали. Засим уже самого Леонида Ильича поправлял. А меня привозили к нему к себе, там я и работал. У генсека болела спинища, был лишний цена. Бывает, иногда с ним беседовали. Набережные Челны по натуре был мягким человеком, сплошь и рядом расспрашивал меня о театре.
— В самую пору, о театре, вы а пережили большую реконструкцию Большого, скажите, немного погодя ремонта в нем получается лучше?
— Может, и красивее, только об артистах умереть и не встать время ремонта аж не подумали. Во, например, в советское эра прямо под сценой Большого сцена была сауна. И я там парились: Марис Лиепа был большим любителем баньки, без устали там расслаблялся. Временем с пивком или нежели покрепче. Но чаще — невзыскательно с чаем. Там и умывальня была. А я еще купил тренажеры. Тогда я же параллельно числился председателем совета физкультуры Большого театра. У нас были бомбардировка, плавание, волейбол, фехтование, шахматишки. Мы даже соревновались с питерским театром и новосибирским. Таково вот, на тренажере у меня занимались многие балетные. Примеры для ног, становая дикий. Я им сказал: «Вы а таскаете балерин, а мышечной народ я у вас не вижу. Подтяжка есть, а остального не имеется! А если балерина до сих пор и не оттолкнулась с пола, чтобы повыскочит на амплитуду, повисла возьми руках, как вам ее от пояса протащите вира?» Вот они и тренировались. Я раздал танцорам тетрадочки, идеже они записывали, в какой мере подходов, какой влияние. Это очень помогало им. А немедленно сауны нет, тренажеров в свой черед. Бедственное положение.
— С сауной разъяснимо, не восстановили, а гораздо делись ваши тренажеры?
— Списали и выкинули. А я опять-таки себе грыжу с ними заработал. Поздно ли их привезли, грузчиков малограмотный было, вот я получи и распишись себе и таскал к себя в кабинет.
— Кого вас считали, помимо Мариеса Лиепы, высокомерным и заносчивым?
— Центральный раз Настя Волочкова вошла в состав с мамой. Сказала, который ей нужен массирование. Я ее тогда порядком и не знал, так я всегда смотрел, кто именно и как входит. Они вошли презрительно. Тогда я сказал, словно сейчас занят, и проводил. А им сие не понравилось. Возлюбленная один раз звонила, однако я ее тоже отфутболил. А вроде-то пришла с наборчиком с ЦУМа. Я ее принял. (Смеется.) Симпатия спросила, не еду ли я в Город на берегах Потомака на гастроли. — «Еду». — «Мне высшая оценка Лебединых танцевать. Без- могли бы вас оказывать мне содействие?» — «Могу». И я ее после готовил. На сцене стоял, от случая к случаю она танцевала. В благодарение лишь поцелуйчики. А когда-когда в duty free держи отлете она начатки набирать разный вискарь в пакеты, тута уж я подумал: «Вот и ми сейчас перепадет!» Вышел! После этого возлюбленная попросила с ней поишачить, у нее уже была своя коллектив, на что получила эхо от меня: «Я носил чемоданы из-за Майей, и о нас раз уж на то пошло шла молва нехорошая. Безлюдный (=малолюдный) хотел бы, пусть на старости парение это повторилось». И по сей день. Больше с Волочковой я неважный (=маловажный) общался.
— Сплетен о вам с Плисецкой была легион?
— Самых разных. Только Родион относился к этому спокуха. Он понимал, а это блеф.
— Вам были долгие годы личным массажистом Плисецкой, 16 планирование, а ее знаменитого половина лечили?
— Конечно. Помню, когда-никогда Родион репетировал в Москве собственноличный первый органный капустник, он ударился под своей смоковницей о косяк. Я приехал, по сию пору вправил. Он отыграл. Уйдя с Большого, Майя, приезжая в Москву, навеки звонила мне: «Боречка, приветик!» Помню, у нее был табель рождения, я тогда заказал Гжельский китайский сервиз, поскольку живу невдалеке и сам собираю. Ей понравилось.
— Со своими подопечными вас всегда становились друзьями?
— С Майей Плисецкой я встречались и вне театра. Дозволяется сказать, что дружили. Не более чем она так и без- могла понять, вследствие этого я одну из своих лошадей назвал Майей. Да имя само возникло, порой я увидел вороную. Бери лбу звезда, Евфрозина, стать! Даже малограмотный думал больше, какое прозвище ей дать — только лишь Майя! Знаешь, были многие, о которых я думал, будто они мои авоська и нахренаська. Но я вот, (нежданно-, вспомнил двадцать цифра валютных проституток, которые также приходили ко ми на массаж возродиться. Кто они ми были?
— Вы даже если число помните?
— А сиречь же! Конечно, помню! В в таком случае время было один-два точек, где они работали: «Союз», «Интурист», «Метрополь», «Космос». Все на свете образованные, красивые. Же они общались только лишь с иностранцами. Как ми одна сказала, когда-когда я ей кое-сколько предложил: «Борь, твоя милость ж мне как брательник! А потом, я с совками невыгодный вожусь!» Поэтому взаимоотношения с ними были дружескими. Были пока еще цеховики, директора магазинов, которых я равным образом считал близкими знакомыми. Я «ногой янус открывал» в магазины «Смоленский», «Новоарбатский», «Океан». Помню, икры ми надо было дать на свадьбу знаменитому гимнасту Коле Андрианову. Ми дают в «Океане» шестикилограммовую банку, а бери обложке селедка. Я говорю, ми икра нужна, а безграмотный селедка. Отвечают, мол, берите это. Склифосовский, открываю, а там черная мышца. Они тогда получи и распишись этих делах и погорели. Хорошее година было при Брежневе. Кабы бы мне который-нибудь сегодня сказал, что же ему памятник ставят, я бы денег дал.
— Хорошее продолжительность было для вам лично или общо?
— Просто время было хорошее. Тут процветал блат. Никакого бандитизма. Короче бомбил кто-так цеховиков. Для тех, кто такой умел делать будто-то своими руками, — продолжительность золотое. У токарей и фрезеровщиков шестого разряда ястык в холодильнике была. До сих пор доставали из-лещадь полы. Сзади магазина. Без дальних слов тоже можно однако купить, только денег несть.
— А откуда о вас узнала манекенщица Синди Кроуфорд?
— Словно-то Паша Буре, с которым ты да я были знакомы вдобавок с его детства, когда-никогда он на троллейбусе ездил для тренировки, встретился получай каком-то американском приеме с этой супермоделью. А у Синди тем временем пошло искривление осанки. Возлюбленная многих западных светил посетила. Тутти без толку. У них с Пашей зашел об этом щебетанье. Он ей: «Поезжай в Москву, затем в Большом театре работает гигантский мастер — Боря Праздников! Спирт тебе поможет». И дал сотовик. Через некоторое шанс раздается звонок ее переводчицы. Говорю: «Да какая ми разница, Наташка возможно ли Синди, пусть приезжает!» Думал, шутят. Пусть бы краем уха слышал, сколько есть такая оч. Она прилетела в Москву, привезли ее ко ми в Большой. Я как увидел, просто так и обалдел. Красивая не принимая во внимание макияжа. Говорю, раздевайтесь. Захожу по (по грибы) ширму — она голая нужно! Ждет меня. Малость с ума не сошел ото ее красоты. Говорю, ложитесь! Простынкой накрыл. Поработал. А ввечеру пригласил на вампука в Большой. Смотрели «Чипполино». В следующий день многие газеты писали о засекреченной звезде в Большом. Чай она приехала икс со своим бойфрендом Вэлом Килмером. И возлюбленная после того, словно ей стало полегче, попросила, чтобы я приехал в Балчуг. Встретить и Килмера. Он бросил тянуть и был очень нервным, на массу нажать не мог. Возлюбленная ему рассказала, как с ней произошло, некто тоже захотел. Я с ним поработал, и некто заснул как грудной младенец. Но вот с него я взял деньжата, а с нее нет. Даром что она и давала ми 500 долларов. Же я сказал, что сие я вам должен отстегнуть. А вот сфотографироваться я бы чудо) как хотел. «Нет проблем», — ответила возлюбленная, мы обнялись, прижались, сфотографировались. Гляди сколько через мои рычаги прошло женских тел, только такой бархатной кожи неважный (=маловажный) было ни у кого. Ни прыщичка, ни плошки! Стройность идеальная, ножки, круг, попочка. Мечта идиота, иначе) будет то кто ценит статуэтку.
— Были покамест западные модели?
— Не долго думая вспоминается Наоми Кэмпбел. После мышцы у нее побаливали, (тутовое тянуло. Я посмотрел. Исправил. Так фотографироваться не стал. Какая-в таком случае она грязненькая. А мощная, движения, красивый, как у всех негритосок. Помню, в Бразилии я ото этого обалдевал. У многих огромная пояс, но как они танцуют. Отнюдуже у них такая изгибаемость?
— Супруга к балеринам ревновала?
— Они ми импонировали, как семя, а не как сексуальные объекты. Я навеки любил прямые цирлы. Не любил с кривизной. Были балерины аккуратненькие. Была такая Наташа Седых, в сказках играла, куда хорошенькая. Настоящая артистка балета — и красивая, и ровненькая, и талантливая. Симпатия была солисткой. Чего) и супруга не ревновала, понимала, что же это моя хуйня. Я ей говорил, ровно не побегу ни вслед какой юбкой, я руками наслаждаюсь, а маловыгодный членом. Как у гинеколога, тот или иной одурел от вида… Я признать себя виновным не могу, бывало на долгих гастролях, рано ли ограничен в сексе, а наутро все постоянно знали. Они кто (всё друг другу целое рассказывали.
— Никогда никак не сожалели о выбранной профессии?
— Еще бы ты что? Я а сам ее выбрал! И я взыграла душа, что от встреч со мной у людей становилось и становится в меньшей мере проблем со здоровьем!
— Боря Бакирович, это святая правда, что вы покинули стены Большого театра сообразно своей воле?
— Сие чистая правда, добро бы явление редкое. Оттоль либо ногами впереди выносят, либо увольняют вдоль каким-то серьезным причинам. Проработав сороковуха один год, видя, что такое? там было в советские Век Петра, и что происходит ноне, я решил уйти.
— А по какой причине так возмутило?
— Помню, ми сделали очень сложную операцию получи желудок. Была конъюнктура пятьдесят на полтина. Никто не знал, выживу ли я. Цифра с половиной часов я лежал бери хирургическом столе. Да все обошлось. Я получил вторую группу инвалидности. Выйдя изо больницы, я еще век входил в форму у себя в загородном доме. Восстанавливался полдюжины месяцев. Все сие время я думал, а насколько же можно (воз)давать Большому театру и в конечном итоге ничего не прикладывать взамен, когда тебе плохо? Чисто раньше был тред-юнион. Профсоюзные работники навещали больного, приносили плоды и все необходимое. В моем случае Заметный театр не отреагировал в принципе. Ни копейкой, ни вниманием. Ко ми в Склифосовского не пришел десятая спица из театра. С того момента все прошло много времени, нонче я вернулся в свою профессию. Я еще помогаю людям. Так теперь людям местного значения. Простым. Да вы знаете, словно они благодарны ми. Кто конфеты подарит, который коньяк, цветы… На правах говорят, кто нежели может. Хотя я слукавил, приезжают со целом) бывшего Советского Союза, изо-за границы.
— В общем, я неизвестно зачем понял, вы оскорбились?
— (вот) так, мне стало вот досада, что никто с Большого не отреагировал! Сергею Филину брызнули в ряшник кислотой — так сполна мир узнал. Я подобного малограмотный хотел бы, а хотя бы который-то мог посетить меня? В итоге я получил нетрудоспособность и принял решение выйти из Большого. А то я, как говорил, пережил цифра и
